Обедня

Лужи, лужи… И серое-серое небо.
Снег в себя оседает. Невесела нынче природа.
И всё так же просители молят у Бога то хлеба,
То любви, то здоровья. А может, молитвы лишь мода?

Тянут нищие руки — попробуй не дать им, убогим,
Милосердие наше, в монете отлитое медной.
А еще — есть примета. Не надо встречаться со строгим
Взглядом нищих, не то станешь сам и ничтожным, и бедным.

Потому, торопливо ссыпая в ладони копейки,
Мы глаза опускаем, смиренненько так и гадливо.
И к дверям провожает нас говор гнусавенько — клейкий:
«Спаси Бог, милостивец, ты до смерти будешь счастливым».

А в преддверье — торговля. Крестясь, покупаем по свечке.
Разбегается взгляд от раскрашенных досок на стенах.
«За «Казанскую» — сотню. — Нет, дорого».Странные речи.
В Доме Бога кощунство, конечно, и думать о ценах.

Богомольна Россия. Нам угол достанется в снова
Переполненном людом соборе — огромном, но душном.
Даже здесь, неизбежно, привычного, медного, злого
Мы увидим орла — отвлеченьем от скуки, игрушкой.

Отстояв всю обедню, к причастью потянется стадо.
Ведь опять прощены, покаяньем очистившись, люди!
…Лишь осадок на сердце от слишком усталого взгляда
Чудотворной Иконы, но что он? В воротах забудем.